НАЧИНАЛ КАРЬЕРУ ТЕНЬЮ ЯКУШЕВА, А ЗАВЕРШАЛ - ТРЕНЕРОМ "ДАЛЛАСА"

ПЕРВЫЙ ГОЛ ИЗ 611 -- Я в "Клубе 1000"? - смеется Макаров. - Не может быть! В наше время было так плохо со статистикой, что, казалось, мне не удалось набрать и 500 баллов. Это сейчас, когда ты бросил шайбу вдоль борта и убежал на скамейку для запасных, тебе твой пас ни в коем случае не забудут и постфактум припишут в послужной список. А раньше, скажу я вам, даже не у каждой шайбы был соавтор - оценивались только чистейшие голевые передачи. Да и ассистентом в те годы признавался лишь один хоккеист - а не два, как в современном хоккее. Думаю, если бы в наше время очки считали столь же скрупулезно, как в НХЛ, у нас давно были бы свои Гретцки с двумя тысячами баллов. -- Можете навскидку сказать, чего у хоккеиста Макарова в реестре больше - голов или результативных передач?
-- Больше, пожалуй, золотых медалей (смеется). Если же серьезно, то тут двух мнений быть не может: конечно, передач! Понимаете, пятерка Фетисов - Касатонов, Крутов - Ларионов - Макаров играла в такой хоккей, когда пас ценился выше гола. Очень часто мы поражали уже пустые ворота, а решающей становилась именно последняя передача. И вот таких - золотых - пасов у каждого было много.
-- В чем феномен вашей пятерки, возможно, самой великой в истории советского хоккея?
-- Мне не хотелось бы нас расхваливать - это нескромно. Наверное, оценки должны давать вы, журналисты. И все же, если настаиваете, скажу, что, на мой взгляд, наша сила была в импровизации. Мы не признавали никаких схем и старались постоянно придумывать что-то новенькое. Отметил бы взаимозаменяемость в нашей пятерке: Игорь Ларионов и Владимир Крутов в ходе атак часто оказывались у синей линии, а Вячеслав Фетисов и Алексей Касатонов - на пятачке у ворот соперника. Иначе говоря, у нас было пять то ли защитников, то ли нападающих. А если кто-то забивал гол, мы шутили: ты обыграл девятерых хоккеистов - пятерых противников и нашу четверку. Хоккей для нас был не столько спортом, сколько искусством. -- Насколько велика заслуга знаменитого тренера Виктора Тихонова в создании вашей пятерки? -- Виктор Васильевич проявил себя лишь тем, что собрал нас в одно звено. Не каждый тренер, замечу, может верно "увидеть" пятерку. Вообще, раз разговор зашел о Тихонове, скажу, что ему сейчас, конечно, тяжело. Он - человек советской системы. В былые годы от него зависело почти все - машины, квартиры, картины, картонки... Сегодня же этих рычагов он лишен. -- Какой из своих 611 голов вы считаете самым ценным?
-- На этот вопрос хорошо ответил Ларионов. Игорь как-то сказал: я так долго играю в хоккей на столь высоком уровне, что не имел возможности забрасывать неценные шайбы. Готов подписаться под его словами - пусть даже они звучат чуть высокопарно.
-- А какой ваш гол наиболее красивый?
-- Вы уж извините, но и здесь четкий ответ дать не могу. Помню, не раз удавалось забрасывать шайбы, по пути обманув всю пятерку противника. На обводку никогда не жаловался.
-- Можете тогда вспомнить свой первый балл в зачет "Клуба 1000"?
-- А вот эта задача полегче. Конец 70-х годов. С челябинским "Трактором" я, зеленый новичок, приехал в Москву на матч со "Спартаком". Тренеры перед игрой дали мне четкое задание: парень, сегодня станешь тенью самого Александра Якушева! Уж и не припомню, как его сторожил, но свой гол забил. Первый в карьере.
-- Волновались, увидев Якушева? -- Александр Сергеевич, конечно, - великий мастер. Но у меня характер и в 18 лет был весьма своеобразный - коленки не дрожали. КАНАДА И ГИМН СССР -- Наверное, современная молодежь не поверит в то, что в 80-е годы прошлого века мы без особых проблем завоевывали почти все золото мирового хоккея, причем как на клубном уровне, так и на уровне сборных. Какие из тех суперсезонов в ЦСКА и сборной СССР вспоминаются в первую очередь?
-- Скажу откровенно: те годы в моей памяти словно бы слились в один - сезон сплошного золота. Хотел бы отметить, что система взаимоотношений в советском спорте, и в частности хоккее, была очень жесткой, если не сказать жестокой: на сборах мы сидели чуть ли не 11 месяцев в году. И когда в начале 90-х я отправился в НХЛ, убедился, что в заокеанском хоккее отношения между спортсменами и тренерами выстроены более профессионально. Потому и не стоит удивляться тому, что там люди спокойно играют до 40 лет, а у нас из спорта выкидывали уже в 30. -- В начале 90-х годов отъезд в НХЛ воспринимался как очень серьезное событие. А как он прошел у вас?
-- На удивление спокойно. Во-первых, окно в НХЛ было прорублено чуть раньше - тем же Вячеславом Фетисовым, который потерял на этом часть своего здоровья. Во-вторых, чтобы перейти в "Калгари Флэймз", мне не пришлось лететь на другую часть света - я всего лишь сделал несколько десятков шагов.
-- ???
-- Не удивляйтесь. Дело в том, что осенью 1989 года "Калгари" прилетел в СССР на ряд товарищеских матчей. Можно сказать, канадцы всей командой приехали в Москву за Макаровым (смеется). Так что со многими познакомился именно в нашей столице. Кому-то, помню, помог поменять здесь валюту - долларов двадцать, кому-то на Красной площади покупал сувениры...
Плюс в "Калгари" в том сезоне выступал не только я, но и Сережа Пряхин, а вдвоем в незнакомой стране намного легче.
-- Что вас больше всего удивило в Канаде?
-- В отличие от большинства советских людей мы, хоккеисты, в те годы имели возможность ездить за границу, потому к бытовым суперусловиям в Северной Америке я был готов. Поразил же профессиональный подход хоккеистов к своему делу. В НХЛ никто ни за кем не следит, у каждого - полная свобода. Тем не менее никто не позволяет себе расслабиться даже во время отпуска, а уже за два часа до начала каждой тренировки все игроки находятся в раздевалке. Этот профессионализм у североамериканцев в крови. Поэтому я и не удивляюсь тому, что в современном хоккее бал правят именно они.
-- Как вас встретили одноклубники в раздевалке "Калгари"?
-- Как? Хором запели гимн СССР! Когда пришел в себя, сказал: "А вот я, ребята, вашего гимна не знаю. Но время его выучить у меня, надеюсь, будет". МЕШОК КАРТОШКИ -- Вообще, отношения игроков в командах НХЛ меня приятно удивили, - продолжает Макаров. - Все-таки в СССР такой раскованности и такого веселья в командах не было. Возможно, это связано с тем, что за океаном, как я уже говорил выше, все собираются в раздевалке за два часа до тренировки. И начинаются шутки. Одному нижнее белье подрежут, другому - крюк клюшки, третьему - шампунь подменят на крем для бритья... -- Новичков в НХЛ принято разыгрывать по полной программе. Вы это на себе почувствовали?
-- Нет, мне повезло. Наверное, подобное связано с тем, что за океан я отправился уже не в юношеском возрасте - в "Калгари" старше меня были лишь несколько игроков.
-- Значит, над вами вообще не шутили?
-- Наверное, главной шуткой отметилось руководство лиги, которое вручило мне, ветерану, "Колдер трофи" - приз лучшему новичку. Кстати, после того случая при определении хозяина "Колдер трофи" был введен возрастной ценз. Впрочем, и в команде надо мной все же подшучивали. В "Калгари" есть традиция дарить смешные подарки. Помню, на одном из клубных вечеров мне преподнесли небольшой... мешок картошки. Подарок с намеком - в те годы в России существовали проблемы с продуктами, была талонная система. -- Не обиделись? -- Скажу так: если бы они испытывали подобные проблемы, такой подарок не преподнес бы.
-- Не секрет, что в СССР - и, кстати, не только в спорте - были случаи доносительства. А в НХЛ? -- У меня на руках каких-то фактов нет, а потому не могу дать ответа на ваш вопрос.
-- В североамериканцах вас что-нибудь раздражало?
-- Сложный вопрос. Может, не очень импонировал снобизм, с которым некоторые американцы относились к канадцам. Мол, они все фермеры и недалекие люди. Но это были редкие случаи, и проявлялись они исключительно в обычной жизни. ПЕС СЕРГЕЙ
-- Слышал, что "Калгари" тех времен считался в НХЛ не только сильнейшей, но и самой веселой командой.
-- Истинная правда. На льду хоккеисты клуба вели себя очень зло и агрессивно, много дрались. А в раздевалке "звери" типа Гэри Робертса или Тима Хантера, легко набиравшие по 200 минут штрафа за сезон, превращались в миролюбивых весельчаков.
-- Какие-то курьезные истории в памяти остались? -- Не могу забыть, как нагло меня обманул мой партнер по тройке Робертс, который, кстати, до сих пор играет в НХЛ - в "Торонто".
-- И как же?
-- До моего прихода он считался игроком силового плана, чуть ли не "полицейским". Забивал 15 голов за сезон. Однако в нашей с Джо Нуиндайком тройке стал штамповать шайбы. Где-то в середине чемпионата Робертс понял, что есть шанс достичь уважаемой в НХЛ отметки 50 голов. И пообещал, что если я сделаю ему пас под юбилейную шайбу, то в знак признательности назовет моим именем сына. Ударили по рукам. Примерно через месяц вывожу Гэри на ворота, и он впервые в карьере достигает рубежа "50". Восторгов, помню, было! Проходит время - и я, к своему удивлению, узнаю, что сына он назвал не Сергей, а каким-то североамериканским именем. Спрашиваю: что за дела?! А Гэри только разводит руками: готов присвоить твое загадочное для слуха канадца имя своему псу, но никак не ребенку. Пришлось соглашаться на собаку... -- Интересно, а почему он нарушил условие договора? -- Не знаю. Может, жена не разрешила. СОВЕТ БОУМЭНА -- Не могу не спросить вас и о другом колоритном одноклубнике по "Калгари" - знаменитом Теорене Флери. Год назад олимпийский чемпион-2002 покинул НХЛ - ушел на очередную реабилитационную программу.
-- Весьма своеобразный парень. Считаю, на льду он себя буквально сжигал. Ему явно не хватало габаритов, но при этом он старался действовать очень агрессивно, в силовом стиле. Видимо, ему приходилось постоянно себя заводить, так сказать, увеличивать дозу адреналина в крови. -- Говорят, у Флери, серьезные проблемы с алкоголем.
-- Если откровенно, то не советовал бы вам обращать большое внимание на все эти разговоры о пьянстве некоторых игроков НХЛ. Скажу так: могли себе позволить серьезно расслабиться только в отечественном хоккее, когда людей мариновали на многомесячных сборах. А за океаном крепких спиртных напитков практически не употребляют. Там совсем другая культура: игроки предпочитают раритетные вина. Теперь о Флери. В те годы перед всеми гостевыми матчами мы с ним жили в одном гостиничном номере. Он иногда вел себя несколько странно. Другое дело, что у него, как мне кажется, проблемы не с алкоголем, а с чем-то иным... Помню, как-то "Калгари" не попал в плей-офф НХЛ, и мы вместе с Флери приехали в Европу на чемпионат мира. Так весь турнир буйный Тео бегал за мной по площадке, колотил клюшкой по спине и приговаривал: "Почему же ты так не играешь за "Калгари"?!" Я, признаюсь, был в недоумении. -- В середине 90-х годов "Калгари" обменял вас в "Сан-Хосе".
-- Великолепное было время. До нашего с Игорем Ларионовым появления калифорнийцы били один "рекорд" лиги за другим. Мы пришли, и команда поднялась со дна. Играли, как в ЦСКА, - разумно, без ненужной беготни. Повезло и с партнерами по пятерке: Сандис Озолиньш и канадец Джефф Нортон начинали атаки, мы с Игорем и шведом Юханом Гарпенловым контролировали шайбу. От нескольких сезонов в "Сан-Хосе" остались наилучшие воспоминания. Помню, как навели шороху на всю Америку, в розыгрыше Кубка Стэнли остановив "Детройт". -- С тренером проблем не возникало?
-- Тогда в команду пришел юный Кевин Константин - можно сказать, наш с Игорем ровесник. Попытался чертить нам какие-то нелепые схемы. Но очень вовремя ценный совет ему дал Скотти Боумэн: мол, Кевин, не трогай ты этих русских ветеранов, пусть играют в свой хоккей. Он, молодец, прислушался.
"ГУСЬ" ХИЧКОК -- Не жалеете, что вместе с Ларионовым и Фетисовым не перешли к Боумэну в "Детройт" и не спели свою лебединую песню, в составе русской пятерки завоевав Кубок Стэнли?
-- Не жалею - у меня своя судьба. Причем возможность взять Кубок вскоре появилась. После неприятной истории с контрактом с "Сан-Хосе" решил завершить карьеру. Перед Кубком мира-96 тренировал ребят нашей сборной. Неожиданно на занятии ко мне подошел генеральный менеджер "Далласа" Боб Гейни и сказал: "Сергей, ты, вижу, в великолепной форме, я хочу заключить с тобой контракт. Будешь учить молодых уму-разуму". Я подумал - и отправился в Техас. -- Там, если не ошибаюсь, у власти был тренер Кен Хичкок, ныне успешно работающий в "Филадельфии". -- Да, очень оригинальный товарищ. Советской закалки... И сразу после приезда я понял, что он не даст мне играть.
-- Почему?
-- Хичкок терпеть не мог европейцев. Плюс все у него в команде ходили по струнке. В один из первых дней он начал чертить мне какие-то схемы: как обводить, где открываться, куда вбрасывать шайбу. Мне стало смешно... Терпел, терпел, но затем не выдержал - и объяснил Хичкоку, как все делается в настоящей игре под названием хоккей. Мне показалось, что одноклубники начали ко мне прислушиваться, воспринимать меня чуть ли не как тренера. Хичкок, видимо, "капнул" генеральному менеджеру. В итоге по обоюдному согласию сторон контракт расторгли, и моя карьера завершилась. -- Слышал, что Хичкок даже на коньках кататься не умел.
-- Да, смотрелся он весело - надевал коньки и ходил на них по льду, словно гусь. А еще веселее мне стало, когда через полтора сезона "Даллас" завоевал Кубок Стэнли. Правда, Хичкок, похоже, перетянул гайки - и вскоре его все-таки уволили. С подачи самих игроков.
-- Не удивляют вас его нынешние успехи с "Филадельфией"?
-- Пожалуй, нет. Сегодня хоккей стал совсем другим, чем в 80-е годы. Меньше фантазии и творчества, больше тяжелой физической работы. Уверяю, если бы я играл в современный хоккей, в "Клуб 1000" никогда бы не попал. Словом, на судьбу не жалуюсь - нашему поколению удалось оставить след в истории своей страны.